----
Ты упиваешься смертью - это любимый напиток,
В спальню твою, с ветром, грех прилетает сытый,
В уши твои - молитвой, капают стоны людские,
Даже перед кровавой битвой замыслы все - лихие.
Ты упиваешься смертью - это привычка такая:
Играть в поддавки с теми, кто несет свое знамя.
Грех стал твоим же хлебом, вино - алою кровью,
В битве этой, гонимой, призвание стало болью.
Ты упиваешься смертью - жрешь её, гранатом.
Сок, краской алой, спелой, капает оксибутиратом.
Руки не дрогнут нервно, в глазах нет сожаления,
У безумцев свои уделы, у них свои сражения...
----
тихо.
неслышно.
тайно.
с горечью
вместо
соли.
будешь
оплакивать
армию,
которая
дышит
болью..
1. Фамилия и имя персонажа.
Доминик Селвин │Dominic Selvin
2. Возраст. Факультет/должность.
38 лет.
В змеином логове рождались тайны,
Их тонким перышком записывали мы.
В том братстве три вещицы обещали:
Почтение, власть и чистокровные роды.
- Слизерин окончил с весьма хорошими результатами, особенно по части Зельеварения и Заклинаний. В некотором роде мог считаться экспертом в данных областях, особенно когда был еще подростком.
3. Краткое описание персонажа.
Никакого притворства не терпел грубый Лондон: не любил паршивых актеров и обязательно зашвыривал их в публичные, вонючие пабы; стряхивал с себя глухих музыкантов, что путали струны под холодными пальцами и совершенно бестактно качали головой, слушая какую-то свою, перекуренную от крепкого табака, песню; ненавидел Лондон плохих воров и им постоянно ломали пальцы да руки, клали конечность на мрамор закрашенного забора около реки, и с ожесточением крошили кирпич об кожу; город терпеть не мог притворной засухи и поэтому там постоянно накатывали дожди, туманы и колпак пара. Лондон ненавидел притворства и поэтому это был Его город...
Селвин терпеть не мог, когда притворяются; право дело, это пробуждало в нем какие-то скрытые желания вскрыть правду, нужно было для этого долго болтать или брать в руки острый, как опасная бритва, нож - совершенно не важно, потому что это ведь Селвин, и он не позволит притворятся перед собой.
Как-то раз он смотрел, как девочки, что сидели перед ним на очередном уроке по Истории Магии, болтали и притворно, с искаженными гримасами - губы поджаты, на аккуратных подбородках маленькие морщинки, а глаза прищурены, словно занавески на пыльных окнах -
рассказывали друг другу, как провели Рождественские каникулы. Был бы точнее подметить, что они хвастались перед друг другом новыми платьями, заколками, волшебными безделушками и книжными переплетами - все они выставляли на показ собственные подарки и неумело притворялись, что невероятно счастливы за подругу, хотя на самом же деле зависть кружила им голову и заставляла сдерживать рвотные позывы. Селвин схватил одну из девочек за волосы на затылке - он тогда еще полдня снимал длинные, белые локоны с мантии - и грубо прижал её к парте, приказав троим молчать, иначе от мордашки девочки осталось бы месиво, которое долго пришлось бы складывать в аккуратный анфас; он заставил их, со слезами на глазах, рассказывать друг другу о зависти и с совершенно спокойным видом отпустил девочку, смотря, как испуганные сучки утирают слезы и испуганно смотрят на него.
Терпеть не мог, когда симулируют обожание: он часто видел это у людей, которые идут в объятиях своей половинки и смотрят в сторону, думая о том, как вечером будут готовить ужин или заниматься любовью с соседкой. Его тошнило, когда женщины симулировали удовольствие, находя в этом извращенную издевку и насмешку, но оставаясь такими же пустыми под разгоряченной кожей. Уж лучше бы люди ранили друг друга сразу, не стесняясь, со смехом в испуганное лицо, а не так: исподтишка, с раздражением и надоедливыми тирадами о несчастье в этой любви.
Селвин ненавидел, когда кто-то симулирует преданность, ползая на коленях и целуя обляпанные грязью ботинки, лобызая гангренозные пальцы с благоговейным шепотом, а затем трусцой, с никлым взглядом, бегут через половину земного шара, с мерзкой ухмылкой переползая в стан врага, целуя такие же ботинки и пальцы, с таким же благоговейным шепотом.
Он никогда не притворялся и за этого его считают безумным. Чистокровный волшебник, что с легкостью может сказать другому волшебнику о том, что тот холщовый подлец и трус - это невероятная редкость и дикость, и это легче наречь безумием, чем признать чистой монетой. Он верен своему Лорду потому что от и до покорен его власти, его начинаниям и желаниям; он любит войну потому что там вдоволь людей, жизни которых стоят жалкие гроши гробовых досок; он любит смерть, потому что он занимается с ней любовью каждый день своей короткой жизни и только она, холодная и чистая, никогда не притворялась кем-то другим и не надевала масок. Селвин вовсе не безумен он просто не любит притворство и чертовски обожает чаи с Кэрроу, потому что тот ему нравится, как и сама смерть.
4. Кем приходится?
Соратником и старым другом. Редкое определение в социальных кругах, которое Кэрроу не любил употреблять по отношению к людям, особенно если эти люди воют с ним плечо к плечу и взгляды их единны, но ради Доминика он явно сделает исключение: старые проделки, ошибки и схожее безумие. Они оба любят тишину. старые газеты. свежую черешню. очень холодные зимы. кровь. жестокость без пафоса. чай. Особенно чай, безусловно.
5. Предлагаемая внешность.
Ben Whishaw.
Да и только он...
6. Дополнительная информация.
Очень и очень жду Вас. Мне интересно с Вами сыграть в наши игры.
За толкового Сельвина - извольте принять почтение и благостное отношение.
Будет интересно...
